Не обнаружив тарелки, мама убежала и вернулась с ней, а еще с ложкой и кружкой. Я устроилась на кровати полусидя подняв выше подушку. Все, как рекомендовал врач.

Тарелку с ароматным куриным бульоном поставила на колени. Видя, что мне так неудобно, мама принялась меня кормить.

— Мам, да просто подставку надо, — говорю ей принимая очередную ложку супа.

— Ничего, я так. Хоть вспомню, как деток кормить, — смеется она. — А то, как я потом внука нянчить буду?

— А ты будешь? — настроение ползет все выше вверх.

— Да я вообще его у вас отберу, чтоб своими заскоками мне ребенка не испортили! — фыркнула мама. — Тебя же воспитала хорошей девочкой и его воспитаю. А вы дальше сходите с ума, сколько вам влезет!

— Ну хватит тебе. Не обижайся, — погладила ее по руке. — Мы запутались, мам. Я в недоверии и страхе, Амиров вообще смешал в кучу отношения со мной, отцом и работу. Ядерный коктейль получился. Но я очень надеюсь, что все теперь наладится. Так хочется, — мечтательно улыбаюсь.

— А Зойкин отец знает, что его дочь вытворяет? — жму плечами. — Понятно. Ладно, Денисенко я сама позвоню. Пусть приструнит маленькую стерву. А сам Герка то что тебе сказал на эти фотографии?

— Не успел, мам. Мне плохо стало. Но я уверена, что он не виноват. Вот здесь, — положила ладошку на середину груди, показав, где поселилось это чувство. — Мне неприятно было видеть, как он в постели с другой… — комочек внутри сжимается и разжимается, пульсируя от воспоминаний. — Но нет. Там точно ничего не было.

— Надеюсь, — вздохнула мама. — Иначе я сама засранцу яйца оторву! — округлила глаза услышав от нее такие грубые слова. — А ты думала, я терпеть стану, если мою девочку обижать и предавать будут? Нет уж, дорогая. Ты у меня одна!

— Вы подружитесь с Анной Владимировной, — смеюсь в ответ.

— Тем хуже для вас, — шутит мама.

— Да уж. Избалуете нам малыша.

— Это обязательно! Это прямая обязанность бабушки. Так что можешь даже не спорить. Ешь давай, остыло уже, — еще ложка супа пропала у меня во рту.

Мама так и просидела со мной до вечера. Геры нет еще. Я снова начала волноваться. К нам зашла медсестра, принесла новую капельницу и сделала укол. Из кармана ее белого халата торчит какая-то газета. Сначала я удивилась, что они вообще еще существуют и в век цифровых технологий находятся те, кто покупает печатную прессу. А потом задохнулась от возмущения разглядев кусок фотографии на главной странице.

— Можно на минутку? — спросила у женщины указывая на газету.

— Пожалуйста, — она вытащила ее, отдала мне. — Оставить? Я могу забрать после обхода, — улыбнулась медсестра.

— Спасибо, — кивнула ей.

— Что там? — ко мне тут же подошла мама и мы вместе развернули страницу.

Заголовок над фотографией из клуба: «Младший Амиров не изменяет себе. Он изменяет своей невесте!» и приписка ниже: «Узнайте, как развлекается сын известного банкира».

Это удар под дых нам обоим. И Гере, у которого только строится самостоятельная карьера. И мне, как той, что доверяла единственной подруге самые сокровенные тайны.

Мама забрала у меня газету, чтобы прочитать статью. А я не хочу ее читать. Я знаю, что все это ложь. Теперь точно знаю.

«Я верю тебе, мой Амиров. Ты просил. Я верю» — глажу живот думая о любимом мужчине, о нашем малыше.

— Как низко, — ругается мама швыряя на тумбочку печатное издание. — Вот же стерва! И ведь знает, что ты беременная в больнице лежишь! Ну Денисенко! Да я своими руками придушу эту девчонку!

— Мам, — поморщилась от резкой головной боли.

— Что такое? Тебе плохо? — тут же забеспокоилась она. — Ну ка давай, ложись, — помогла мне удобнее устроиться. — Думай о малыше, дочь. Эту козу я сама на место поставлю. Сейчас… — она стала копаться в телефонной книге мобильника. — Где же ты у меня? Нашла!

Найти то она нашла, но дозвониться пока не вышло, так что мама решила меня заболтать до такого состояния, что я умудрилась устать, не вставая с кровати. Но к вечеру стало полегче. И голова не кружится почти, и очень важно, что перестало тянуть живот. Медсестра сказала, что они капают мне очень сильный препарат и все обязательно будет нормально. Она похвалила маму за мою улыбку и вкусный суп, который я послушно ела маленькими порциями до самого вечера.

— А вот и зять, — улыбнулась мамочка, когда в палату вошел мой Амиров.

— Здравствуйте, — Гер поцеловал ее в щеку. — Спасибо, что присмотрели за ней.

— Как родители, Гера? Папа как? — она накинулась на него с вопросами.

— Мама нормально, а у отца опять сердце прихватило. Скорую вызывали, — любимый крепко сжал мою ладошку.

— Что-то случилось? — я не выдержала и вмешалась в этот милый разговор двух будущих родственников.

Бесит, когда вокруг все знают, что происходит, а ты только ресницами хлопаешь, пытаясь разобраться по обрывкам фраз.

— Бабушка умерла рано утром, мама отца, — отвечает Гер целуя мои пальцы.

— Ой….

Я знаю, что Герман не общался с Валидой Зауровной. Она не приняла его, как внука и у них не сложились отношения даже когда он стал взрослым. Но вот для его отца это удар. Гера рассказывал, что Аслан Ленарович пытался примирить семью, он мечтал собрать всех вместе за одним столом, как делал его отец, дед Геры. Ничего не получилось и вот не стало его мамы.

Мы посидели молча некоторое время. Я все никак не могла решиться показать ему газету. Сегодня, наверное, не стоит этого делать. За последние сутки парню и так досталось.

Все решил случай. Точнее звонок на мамин мобильный.

— Здравствуй, Слава! — мама так рявкнула в трубку, что даже мой Амиров дернулся и крепче сжал мою руку. — Скажи, дорогой, а ты дочь свою порол когда в последний раз? Никогда? Оно и видно! Тебе очень повезло, Вячеслав, что звоню я, а не Аслан. Если он узнает… Да он же уничтожит тебя! Я еще даже не начинала тебе угрожать! — мы с любопытством открываем для нас с Герой мою маму все с новых и новых сторон. — Но если ты не приструнишь Зою и завтра же в газете не будет напечатано опровержение, я начну. Ты меня знаешь! Гера, дай мне вон ту газетку, — кивнула на тумбочку мама. Гер послушно поднялся, взял ее в руки и завис, разглядывая свои фотографии.

— Вот же … сволочь, — шипит он.

— Еще какая, — усмехается мама. — Дай мне ее сюда, я папе Денисенко покажу. Пусть порадуется, какую дочь он воспитал. — У меня Таська беременная, а эта засранка в штаны к ее мужику лезет!

— Я ее уже боюсь, — шепчет мне Гер.

— Я тоже, — так же тихо отвечаю и мы вместе смеемся под укоризненный взгляд мамы.

Она сделала две фотографии, отправила их Вячеславу Николаевичу и еще минут десять язвительно напоминала мужчине все смертные грехи, которые всплывут наружу, если он не накажет дочь и не решит вопрос с газетой.

— Мои дети улыбаются, — закончив разговор мама повернулась к нам. Она подошла ближе и как родного, потрепала Германа по волосам. — Береги их, — попросила, сжимая пальцы на мужском плече. — Не разошедшийся тираж за ночь изымут, завтра утром выйдет опровержение с извинениями. Денисенко клятвенно обещал, что все сделает. Похороны бабушки когда? Завтра?

— Да, — ответил любимый.

— Хорошо. Тогда я вас оставляю, рано утром приеду, чтобы тебя отпустить. Мы с Валерой потом к твоим родителям заедем, выразим соболезнования.

— Спасибо, — Гер чуть склонил голову перед моей мамой. Мне так приятно стало и тепло внутри.

— Ладно, дети, побежала, — она поцеловала меня, снова растрепала волосы Герману, от чего он фыркнул как кот. — До завтра.

Амиров попросил меня немного подвинуться, устроился рядом уложив мою голову к себе на плечо. Уложил свою ладонь на мой живот и замер прикрыв глаза. От исходящего от его руки тепла мне стало еще чуточку легче. Вновь внутри запорхали бабочки приятно щекоча нервы. Со всеми испытаниями, что сыпятся на наши отношения, я стала еще больше ценить такие вот моменты.

Глава 30. С Асланом в больнице

Анна Амирова